Об этом буду я плакать и рыдать, буду ходить, как ограбленный и обнаженный, выть, как шакалы, и плакать, как страусы (Михей. 1:8).
Аристотель утверждал, что Бог совершенен и потому Он никогда не меняется. Любого рода перемены в совершенном Существе противоречат логике. Бог не меняется физически; Он неизменен. Вот почему Он творит исключительно силой мысли. Бог не меняется в эмоциональном и интеллектуальном плане; Он бесстрастен. Вот почему Он помышляет только о Себе, единственном совершенном Существе. Сегодня многие христиане — как протестанты, так и католики — считают эти богословские концепции ортодоксальными. Но…
Михей получил от Бога дурную весть. «За грех дома Израилева» (Мих. 1:5) «Господь исходит от места Своего» (стих 3). Самария утратит статус столицы государства и вновь станет тем, чем она была изначально — виноградником. «Об этом буду я плакать и рыдать, буду ходить, как ограбленный и обнаженный, выть, как шакалы, и плакать, как страусы, потому что болезненно поражение ее» (стихи 8, 9).
Кто именно будет выть, как дикий зверь, и плакать, как птица? Кто будет ходить как ограбленный и обнаженный? От чьего имени идет эта прямая речь? Точных указаний по этому поводу нет, и все же кое-какие выводы сделать можно.
Во-первых, помогает контекст. Из стиха 6 видно, что это слова Яхве. Точно так же и в стихе 15 речь явно принадлежит Богу. Вполне возможно, в стихе 8 нашли отражение чувства самого Михея, однако однозначный вывод здесь сделать нельзя, ибо с тем же успехом можно утверждать, что это продолжение Божьего монолога.
Во-вторых, о многом говорит стих 9. В этом стихе идет речь о «моем народе». Данное выражение в Священном Писании обычно помещается в уста Божьи, а не в уста пророка. Израиль и Иуда были народом Яхве, а Он был их Богом. Он снова и снова называет их ласково — «Мой народ».
Отсюда следует, что это очередное описание эмоционально сокрушенного Бога, Которому невыносимо больно от того, что Он должен объявить о скором бедствии дорогим для Него людям.
Мы уже отметили в Библии немало свидетельств, которые говорят о том, что Богу едва ли свойственны бесстрастность и бесчувственность. Бог живой, и потому Он меняется; не меняются только мертвецы или неодушевленные предметы.