Церковь АСД и патриотизм

Доклад для Комитета Библейских исследований

29 октября 2014 г., Москва

Постановка проблемы

Тема патриотизма чрезвычайно сложная и запутанная, сегодня далеко не популярная и потому очень деликатная. Она ставит перед нами целый ряд вопросов, на которые, хотим мы того, или нет, необходимо отвечать. Эти вопросы навеяны теми условиями, обстоятельствами и реалиями жизни, в которых мы с вами находимся.

Что такое патриотизм? Существует ли христианский патриотизм и такие формы патриотизма, которые для христианина являются совершенно неприемлемыми? Что должно быть положено в основу патриотизма? Любовь к родине и своему народу, или национальная принадлежность с кровными связями, раса, или идеология, или родственные узы, или что-либо связанное с собственностью? Если в основе лежит национальность, не может ли патриотизм выродиться в национализм. Если нация – в нацизм? Если раса – в расизм? Одинаково ли слово «патриотизм» и его содержание понимают народы и нации, населяющие многонациональную страну? Одинаково ли понимают патриотизм представители разных религий и деноминаций? Например, православный и протестант, проходящий альтернативную службу в армии? Очень часто сегодня приходится слышать, что патриотизм возможен только в лоне правосла­вия, и что вне православия патриотизма нет и быть просто не может. В связи с этим встает воп­рос: насколько патриотичен или не патриотичен протестантизм? И что вообще означает патриотизм для протестанта? Или мусульманина и иудея? Одинаково ли понимают патриотизм партии разных оттенков и ориентации и простой народ? Ну, и, конечно же, перед нами стоит вопрос: должен ли адвентист быть патриотом? Если да, то каковы границы его патриотизма? Если нет, то несем ли мы хоть какую-то ответственность за то, что происходит в наших странах? Одни вопросы тянут за собой множество других.

Определение

Прежде чем отвечать на поставленные вопросы, необходимо, на­верное, определиться с самим понятием «патриотизм», которое сегод­ня, как нам кажется, слишком запутано. Владимир Даль в свое время трактовал это понятие как «любовь к отчизне», а патриотом он называл «любителя отечества, ревнителя о благе его, отчизнолюба, отечественника или отчизника». В Советском энциклопедическом словаре «патри­отизм» также трактуется как «любовь к родине». А вот какое определение дает википедия: «Патриоти́зм(греч. πατριώτης — соотечественник, πατρίς — отечество) — нравственный и политический принцип, социальное чувство, содержанием которого является любовь к отечеству и готовность подчинить его интересам свои частные интересы. Патриотизм предполагает гордость достижениями и культурой своей Родины, желание сохранять её характер и культурные особенности и идентификация себя с другими членами нации, готовность подчинить свои интересы интересам страны, стремление защищать интересы Родины и своего народа».

Однако диапазон опре­делений патриотизма в литературе просто поражает: от патриотизма как «последнего прибежища негодяев» до патриотизма как возвышенно-экзальтированного состояния рафинированной души.

Так, Лев Толстой считал патриотизм чувством «грубым, вредным, стыдным и дурным, а главное — безнравственным». Он полагал, что патриотизм с неизбежностью порождает войны и служит главной опорой государственному угнетению. Одним из любимых выражений Толстого был афоризм Самуэля Джонсона (1775 г.): «Патриотизм – это последнее прибежище негодяя». Существует известный парадокс: если патриотизм — добродетель, а во время войны солдаты обеих сторон являются патриотами, значит ли это, что они одинаково добродетельны? Но именно за эту добродетель они и убивают друг друга, хотя этика запрещает убивать за добродетель.

С другой стороны, патриотизм и любовь к родине могут стать своеобразным идолом. Хорошим примером такого экзальтированного, идолопоклоннического патриотизма являются слова Сергея Есенина:

Если крикнет рать святая:
“Кинь ты Русь, живи в раю!”
Я скажу: “Не надо рая,
Дайте родину мою”.

Подобная крайность и полярность в определении патриотизма отража­ет в немалой степени всю противоречивую историю нашего отечества.

Беглый взгляд в историю

В истории Российского государства патриотизм всегда был неотъемлемой со­ставляющей общественного сознания. Однако отношение к нему не всегда было однозначным. В разные периоды истории патриотизм воспринимался по-разному. Одним было восприятие патриотизма в допетровскую эпоху и совершенно другим – в эпоху радикальных реформ Петра I. Одним было восприятие патриотизма «славянофи­лами», другим – «западниками» в XIX веке. Одним было восприятие патриотизма в Советском Союзе в 20-е годы, и совершенно иным – после разгрома фашизма в 1945 г.

В бесконечном противостоянии различных идей и взглядов относи­тельно патриотизма выделялись, прежде всего, те его формы, которые проявлялись на чувственно-эмоциональном уровне. Под патриотизмом понималось некое иррациональное чувство, возникающее в недрах че­ловеческого большинства в связи с привязанностью к отечеству как обо­собленной географической территории. Хорошо помню, как в 1969 году (я учился тогда в 7 классе) все школьники писали всесоюзное сочинение по литературе на тему «С чего начинается Родина» после того, как в кинотеатрах страны был показан фильм «Щит и меч». В этом фильме за кадром в начале и в конце каждой серии звучала песня на слова Матусовского «С чего начинается родина» в исполнении Марка Бернеса

С чего начинается Родина?
С картинки в твоём букваре,
С хороших и верных товарищей,
Живущих в соседнем дворе.

А, может, она начинается
С той песни, что пела нам мать,
С того, что в любых испытаниях
У нас никому не отнять.

С чего начинается Родина?
С заветной скамьи у ворот,
С той самой берёзки, что во поле,
Под ветром склоняясь, растёт.

А, может, она начинается
С весенней запевки скворца
И с этой дороги просёлочной,
Которой не видно конца…

Подобная привязка патриотиз­ма к эмоциональному восприятию места своего рождения, к детским и юношеским переживаниям, связанными с играми во дворе, школьной жизнью, первой любовью, пением птиц и запахом черемухи, остается весьма популярной и сегодня. Запечатление в сознании, равно как и на подсознательном уровне всех этих образов влияет на развитие психики, а вместе с ней и на становление патриотического чувства. Однако в свя­зи с вышесказанным естественно задать вопрос: как может сказаться на воспитании патриотического сознания детство и юность, связанные с пьянством родителей, грязью и нищетой, казенной детдомовской обста­новкой, грубостью и цинизмом взрослых, ложью и обманом. Неприят­ные эмоциональные переживания, связанные с тяжелым детством и юностью, казалось бы, далеко не способствуют становлению патриоти­ческого сознания, однако какой либо связи между чувственно-эмоцио­нальным восприятием своей «малой родины» и патриотизмом обнару­жить вряд ли удастся. Так уж ли надежен этот фактор, я имею в виду эмоциональность, чтобы служить основой патриотизма?

В общественной мысли давно уже сложилось представле­ние о том, что под патриотизмом следует понимать не столько эмоцио­нально-чувственное начало, сколько осознание необходимости социальной активности, своего служения Отечеству. Еще в 1827 году поэт и декаб­рист В.Ф. Раевский в ответ на вопросы комиссии военного суда по делу декабристов писал, что патриотизм есть «святая любовь к своему отече­ству, основанная на своих обязанностях». Другими словами, патриот – это тот, кто активно участвует в малых и великих делах своего отечества, кто стремится к достижению общенациональных целей. Чувство патри­отизма как символ принадлежности к своему народу мертво, если оно «не подкреплено совместной деятельностью во имя чего-то, объедине­нием воли народа на выполнении очередной, одинаково понимаемой всеми национальной задачи». Так писал о патриотизме вначале XX в. известный политический деятель, историк и публицист П.Н. Милюков.

В дореволюционной России патриотизм, хотя и оторванный от эмо­ционально-чувственного подхода, рассматривался в основном все-таки с позиций узконациональных, т.е. как отстаивание своей государствен­ности, защита своих земель от иноземцев. Такой подход к патриотизму в ранний период советской истории оказался совершенно неприемлемым, поскольку утверждающаяся идеология интернационализма и объедине­ния мирового пролетариата в борьбе за коммунистические идеалы спо­собствовали восприятию патриотизма с его узконациональной направ­ленностью как пережитка прошлого. Известный лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», появившийся на первых страницах централь­ных газет, однозначно свидетельствовал, что у пролетариев нет отече­ства, а всякие разговоры о патриотизме воспринимались подозритель­но, как выражающие ностальгические воспоминания по монархическо­му прошлому.

Трагедия Великой Отечественной Войны, в которой советский на­род продемонстрировал подлинный героизм, выявила все же неумоли­мый факт того, что патриотизм – это не абстрактно-историческая кате­гория, а реально существующее и конкретно проявляемое социальное явление. Беспримерный подвиг советского народа в войне в последую­щем стал рассматриваться как неотъемлемая часть патриотического воспитания молодежи. Патриотизм наших соотечественников, готовых отдать и отдававших жизнь в борьбе с фашизмом, рассматривался как патриотизм высшей пробы, как некий эталон или образец любви к оте­честву. Этот патриотизм в немалой степени поддерживал трудовой ге­роизм народа, восстанавливающего разрушенные войной города и села и относящегося с совершенно иным чувством к родной земле, которая была полита кровью миллионов советских людей, отдавших свои жизни ради победы.

Патриотизм и протестантизм

Краткий экскурс в историю проблемы помогает нам в какой-то сте­пени сблизить эти два понятия «патриотизм» и «протестантизм», кажу­щиеся для многих просто несовместимыми. На протяжении вот уже почти 150 лет нео-протестантские движения в России, представленные баптистами, евангельскими христианами, христианами веры евангельс­кой, адвентистами и др., разделяют непростую судьбу России. Все это время они воспринимались как не-патриоты. При царской власти, в ус­ловиях ярко выраженной спаянности самодержавия и православия, они представлялись как носители чуждой веры и идеологии, чуть ли не под­рывающей основы российской государственности (во всяком случае, именно такие обвинения звучали в их адрес на православных миссио­нерских съездах в конце XIX в.). При советской власти, особенно начи­ная с конца 20-х годов, протестанты представлялись как «пережиток про­шлого», как представители реакционной буржуазии Запада, как препят­ствие на пути социалистического строительства светлого будущего.

Однако насколько патриотичным мог быть, скажем, советский про­тестант, и мог ли он вообще быть патриотом, пережив две беспрецеден­тных кампании по истреблению религии из советского общества во вре­мена Сталина и Хрущева? Что мог думать протестант о своем родном отечестве, которое не считалось с его верой, которое преследовало его за его убеждения, которое, наклеивая на него ярлык сектанта, не давало воз­можности его детям получать образование, которое карало его даже за попытки религиозного воспитания в семье. Известны, например, слу­чаи насильственного изъятия детей у родителей-сектантов в годы прав­ления Н.С. Хрущева и JI.И. Брежнева.

Задавая все эти вопросы, мы подходим еще к одной проблеме, ко­торую, говоря о патриотизме, обойти невозможно. Речь идет о связи патриотического сознания с идеологией. Можно ли, скажем, быть пат­риотом в своей стране, не разделяя господствующей в ней идеологии? Оглядываясь в недавнее советское прошлое, мы понимаем, что протес­танты со своей верой в Бога и в будущее, уготованное Богом, а не людь­ми, никак не вписывались в существующую в стране систему ценнос­тей, основанную на коммунистической (атеистической по сути) идеоло­гии. Однако можно ли было обвинять их в не-патриотизме и считать их «чужаками», язвой на теле общества, бельмом, мешающим советскому строительству, если они добросовестно трудились и честно выполняли свой гражданский долг, руководствуясь евангельским принципом «Бо­жье — Богу, а кесарево — кесарю»? А если попробовать поставить воп­рос иначе: насколько патриотичны были действия тех, кто насильствен­но насаждал в сознании людей в полном смысле слова утопическую идеологию, которой суждено будет лопнуть подобно мыльному пузы­рю, оставив разочарование, страх, хаос, политическую и экономичес­кую нестабильность, насколько патриотичны были акции «воинствую­щих безбожников» из одноименного союза и считавшимися тогда ис­тинными патриотами, вытравливающих из сознания советского челове­ка веру в бога, действия, которые привели к беспрецедентной бездухов­ности, цинизму и аморальности, кризису нравственных ценностей, обес­цениванию института семьи?

Идеологическая составляющая патриотизма, безусловно, осложняет нашу ситуацию и ставит протестантов в непростое положение, ибо не секрет, что патриотизм, взятый на вооружение той или иной идеологи­ей, легко может стать средством манипулирования общественным со­знанием и породить такие явления как национализм и ксенофобию. Го­сударство, преследуя свои интересы, будет делить всех на своих и чужих, на тех, кого надо любить и тех, кого надо ненавидеть. И, конечно же, государство, преследуя свои идеологические цели, возжелает использо­вать Церковь, как и многие другие общественные организации и инсти­туты, для насаждения такого патриотизма, который выгоден именно ему. Какую позицию должны тогда занять протестанты?

Говоря о проблеме патриотизма и протестантизма, следует учиты­вать и то, что большинство протестантских союзов на территории России и стран содружества представляют собой международные протестант­ские организации, и в своей жизни и каждодневной практике они реали­зуют те принципы и те убеждения, которыми руководствуются их еди­новерцы по всему миру, в странах с разными государственными режи­мами и идеологиями. Как протестантам сохранить верность этим прин­ципам и в то же время остаться патриотами своей страны?

Наконец, не секрет, что практически всем протестантам свойствен­но подчеркивать то, что их дом не здесь и что их отечество на небесах, а здесь они лишь странники и пришельцы. В истории мужей веры есть такие слова: «Все сии умерли в вере, не получив обетований, а только издали видели оные, и радовались, и говорили о себе, что они странники и пришельцы на земле; ибо те, которые так говорят, показывают, что они ищут отечества. И если бы они в мыслях имели то [отечество], из которого вышли, то имели бы время возвратиться; но они стремились к лучшему, то есть к небесному; посему и Бог не стыдится их, называя Себя их Богом: ибо Он приготовил им город» (Евр. 11:13-16).

Существует распространенная среди христиан позиция, при которой говорят: «наше Отечество на Небесах». Логика ее такова: мы – граждане Неба, а земная Родина для нас временна, потому условна. Священник Даниил Сысоев назвал подобную позицию термином уранополитизм(гражданин Неба), в противовес  космополитизму (гражданин мира). Подобная линия прослеживается еще у Блаженного Августина в трактате «О граде Божьем», в котором он говорит, что нам нужно выбирать, гражданами какого города мы являемся – Божьего или земного.

Как совместить подобную убеж­денность и этот своего рода «небесный патриотизм» с гражданским патриотическим сознанием и не вступают ли в непримиримые проти­воречия эти два вида патриотизма? Наверное, я ставлю больше вопро­сов, чем отвечаю на них.

Библия и патриотизм

Для того чтобы увидеть отношение Библии к данной проблематике, необходимо посмотреть на то, как в ней используются такие слова как «родина» и «отечество». В Св. Писании слово «родина» употребляется в смысле: земля (страна) рождения, место происхождения, родство, родные. Вот наиболее яркие примеры:

– «И сказал Господь Авраму: пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего [и иди] в землю, которую Я укажу тебе» (Быт. 12, 1).

– «И скажи: так говорит Господь Бог дщери Иерусалима: твой корень и твоя родина в земле Ханаанской; отец твой Аморрей, и мать твоя Хеттеянка» (Иез. 16, 3).

– «Но пойдешь в землю мою, на родину мою [и к племени моему], и возьмешь [оттуда] жену сыну моему Исааку» (Быт. 24, 4).

– «И сказал Господь Иакову: возвратись в землю отцов твоих и на родину твою; и Я буду с тобою» (Быт. 31, 3).

– «Я Бог [явившийся тебе] в Вефиле, где ты возлил елей на памятник и где ты дал Мне обет; теперь встань, выйди из земли сей и возвратись в землю родины твоей [и Я буду с тобою]» (Быт. 31, 13).

– «Вооз отвечал и сказал ей: мне сказано все, что сделала ты для свекрови своей по смерти мужа твоего, что ты оставила твоего отца и твою мать и твою родину и пришла к народу, которого ты не знала вчера и третьего дня» (Руф. 2, 11).

Во всех приведенных случаях стоит еврейское слово, которое означает: «рождение, происхождение, потомки, дети, родство, родные»; а в (Руф. 2, 11) также: «земля, страна».

Слово «отечество» употребляется как синоним слова «родина», а также: место, где человек рос и воспитывался. Вот наиболее показательные примеры:

– «Иисус же сказал им: не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и в доме своем» (Мф. 13, 57).

– «По прошествии же двух дней Он вышел оттуда и пошел в Галилею, ибо Сам Иисус свидетельствовал, что пророк не имеет чести в своем отечестве» (Ин. 4, 43-44).

– «И, придя в отечество Свое, учил их в синагоге их, так что они изумлялись и говорили: откуда у Него такая премудрость и силы? не плотников ли Он сын?» (Мф. 13, 54-55).

– «Оттуда вышел Он и пришел в Свое отечество; за Ним следовали ученики Его» (Мк. 6, 1).

Во всех случаях здесь стоит греческое слово «патрис», которое означает: «отечество, родина». При сопоставлении с параллельными местами выводится также и значение: «место, где человек рос и был воспитан», «дом отца»:

– «И пришел в Назарет, где был воспитан, и вошел, по обыкновению Своему, в день субботний в синагогу, и встал читать» (Лк. 4, 16).

– «Ибо и братья твои и дом отца твоего, и они вероломно поступают с тобою, и они кричат вслед тебя громким голосом. Не верь им, когда они говорят тебе и доброе» (Иер. 12, 6).

Словом «отечество» переведён также греческий термин «патриа», который имеет значение: «племенная ветвь, род, семейство, племя»:

– «Для сего преклоняю колени мои пред Отцем Господа нашего Иисуса Христа, от Которого именуется всякое отечество на небесах и на земле» (Еф. 3, 14-15).

Важно подчеркнуть, что это слово имеет не патриотический смысл (который обычно вкладывают в слово «отечество» патриоты), и даже не территориальный, а исключительно генеалогический. Точнее это слово можно было бы перевести словом «отцовство». [Оно же переведено и как «племя»: «Вы сыны пророков и завета, который завещевал Бог отцам вашим, говоря Аврааму: и в семени твоем благословятся все племена земные» (Деян. 3, 25); и как «род»:  «Пошел также и Иосиф из Галилеи, из города Назарета, в Иудею, в город Давидов, называемый Вифлеем, потому что он был из дома и рода Давидова» (Лк. 2, 4)].

Таким образом, здесь нет речи ни о патриотизме, ни об «отечестве» в патриотическом смысле этого слова, но говорится о том, что отношения отечества и сыновства, в том числе и на земле, происходят от Единого Отца. Следует подчеркнуть, что идеологическую ценность в данном случае имеет не факт существования отдельных племён («отечеств»), а возведение этого порядка к Единому Отцу. Другими словами, Писание в данном случае подчёркивает аспект единства, происхождения от единого источника, а не тот аспект, который вкладывают обычно в понятие «отечество» патриоты, – т. е. разобщённости, местечковости, выделения одного отечества из всех. 

Итак, библейское употребление понятий «родина» и «отечество» включает два аспекта: территориальный и генеалогический (место происхождения и родственники). Не более того. То есть оно гораздо уже патриотического их употребления. Ничего о том, что нужно испытывать особо пламенные чувства к земному отечеству, в этих текстах не сказано. О любви к родине в Библии ничего не говорится. Более того, отдельные библейские эпизоды совершенно не вписываются в традиционные представления о патриотизме. Достаточно вспомнить поступок Раав-блудницы, который получает одобрение богодухновенного пера (Евр. 11:31), но который с позиции патриотизма иначе как предательским не назовешь. Не вписывается в понятие патриотизма и Божье определение, высказанное в адрес своего народа, находящегося в Вавилонском плену, через пророка Иеремию: «И заботьтесь о благосостоянии города, в который Я переселил вас, и молитесь за него Господу; ибо при благосостоянии его и вам будет мир» (Иер. 29:7).

Библейский нравственный императив включает в себя любовь, как основополагающий принцип человеческого бытия, однако эта любовь подразумевает лишь два вектора: вертикальный – любовь к Богу (Втор. 6:5) и горизонтальный – любовь к ближнему (Лев. 19:18; см. также Марк. 12:29-31). О любви к отечеству здесь как бы речи не идет и, кажется, оснований для патриотизма нет. Но именно данный императив и призван сформировать особый тип христианского патриотизма, в основании которого не абстрактное чувство любви к родине или отечеству, а любовь к ближнему, готовность служить тому, кто нуждается в реальной помощи и участии.

Патриотизм как служение

Позвольте мне, учитывая все-таки определенную сложность дан­ного вопроса, предложить позицию, которая на наш взгляд поможет примирить многие вещи, кажущиеся непримиримыми как в созна­нии самих протестантов, равно как и адвентистов, так и в сознании общества.

Прежде всего, как нам кажется, следует говорить о многообразии проявления пат­риотизма. Субъектами патриотизма являются люди и образуемые ими социальные группы. Многообразие социальных групп, к которым можно отнести, в том числе, и религиозные сообщества, неизбежно порождает и многообразие форм проявления патриотизма. Каждая социальная группа в зависимости от своей социальной значимости привносит свои специфические представления и оттенки в содержа­ние патриотизма. В связи с этим возможно говорить о тех или иных формах проявления патриотизма протестантами даже и в тех случа­ях, когда по религиозным соображениям они, скажем, отказываются брать в руки оружие, чтобы убивать врага, отказываются от участия в политических митингах и шествиях, но готовы служить свое­му отечеству в любой форме и в любом месте, где от них не требует­ся ношение оружия.

Следует учитывать и то, что патриотизм как социальное явление пред­ставляет собой единство и взаимодействие двух противоположных со­ставляющих: национального и интернационального. Патриотизм без ин­тернациональной составляющей приобретает гипертрофированные фор­мы национализма, превращаясь в шовинизм. В свою очередь, патриотизм без национальной составляющей приобретает гипертрофированные фор­мы интернационализма, вырождаясь в космополитизм. В условиях непро­стой общественно-политической ситуации от протестантов ожидается та­кая позиция, которая лишена была бы обеих крайностей и которая помогла бы им найти свою нишу в любом обществе, с любой идеологией.

Как нам кажется, протестант всегда останется патриотом в своем отечестве, что бы о нем ни думали, если он будет стараться исполнять заповедь Христа о любви к ближнему, если беды и радости своего ближне­го, в том числе и родной страны, будут восприниматься им как свои собственные. Истинный патриотизм современный российский протес­тантизм может проявить, совершая подлинное служение среди своих соотечественников и помогая в разрешении многих социальных про­блем, с которыми столкнулось сегодня наше общество.

Под патриотизмом, о котором мы говорим сейчас, понимается не какое-то абстракт­ное чувство любви к Отечеству, под патриотизмом в протестантском его осмыслении понимается, прежде всего, любовь к соотечественнику, который нуждается в конкретной помощи. Любить Отечество легко, как легко любить всех, поскольку от тебя ничего кроме слов о любви не ожидается. Гораздо труднее любить соотечественника, который живет с тобою рядом и нуждается не просто в словах, а в реальной помощи. О патриотизме, прежде всего, судят не по словам, а по делам каждого кон­кретного человека. Если судить о патриотизме российских протестан­тов, наверное, следует смотреть на их дела. Именно патриотизм как жертвенное служение своему народу, а не как кичливое превозношение своей нации, мы и должны  продемонстрировать как достойные граждане своих отечеств и как церковь в целом.

Заключение

Итак, мы должны любить родину исходя из принципа христианской любви, потому что родина, в первую очередь, состоит из живых людей, моих ближних. Странно не любить свою семью, пусть ты ее не выбирал. Также странно не любить тот народ и ту культуру, в которой ты вырос, пусть ты тоже не выбирал, где рождаться. «Если же кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного» (1 Тим. 5:8). Наше отечество это тоже, в определенном смысле, наш дом. И о нем нужно заботиться.

С христианской точки зрения, наш патриотизм не имеет абсолютно никакого смысла, если в нем не фигурирует Христос.  Вот что писал киевский иерей Димитрий Познанский: «…Вне Христа нет и патриотизма. Патриотизм вне Христа напрасен, не имеет перспективы в вечности, и носит сугубо условный характер… Ведь если патриотизм не подчинен высшему чувству – любви к Богу, он неизбежно преобразится в греховную страсть. Только Вера Христова очищает и возвышает патриотизм, делая земное Отечество для человека преддверием Отечества Небесного».

*****

Примечания:

Патриотизм и православие:

Святитель Филарет Московский: «Худой гражданин земного отечества и небесного недостоин».
Святой праведный Иоанн Кронштадтский: «Помните, что Отечество земное с его Церковью есть преддверие Отечества небесного, потому любите его горячо и будьте готовы душу свою за него положить».

Из Основ социальной концепции Русской православной церкви:

II.3. Христианский патриотизм одновременно проявляется по отношению к нации как этнической общности и как общности граждан государства. Православный христианин призван любить свое отечество, имеющее территориальное измерение, и своих братьев по крови, живущих по всему миру. Такая любовь является одним из способов исполнения заповеди Божией о любви к ближнему, что включает любовь к своей семье, соплеменникам и согражданам.

Патриотизм православного христианина должен быть действенным. Он проявляется в защите отечества от неприятеля, труде на благо отчизны, заботе об устроении народной жизни, в том числе путем участия в делах государственного управления. Христианин призван сохранять и развивать национальную культуру, народное самосознание. Когда нация, гражданская или этническая, является полностью или по преимуществу моноконфессиональным православным сообществом, она в некотором смысле может восприниматься как единая община веры – православный народ.

П.4. В то же время национальные чувства могут стать причиной греховных явлений, таких как агрессивный национализм, ксенофобия, национальная исключительность, межэтническая вражда. В своем крайнем выражении эти явления нередко приводят к ограничению прав личностей и народов, войнам и иным проявлениям насилия. Православной этике противоречит деление народов на лучшие и худшие, принижение какой-либо этнической или гражданской нации. Тем более не согласны с Православием учения, которые ставят нацию на место Бога или низводят веру до одного из аспектов национального самосознания.

Противостоя таким греховным явлениям, Православная Церковь осуществляет миссию примирения между вовлеченными во вражду нациями и их представителями. Так, в ходе межэтнических конфликтов она не выступает на чьей-либо стороне, за исключением случаев явной агрессии или несправедливости, проявляемой одной из сторон.

Из Основ социального учения Церкви христиан адвентистов седьмого дня России

Служение обществу и стране. Библия свидетельствует о том, что на протяжении всей истории народа Божьего Господь при­зывал людей, достойных представлять Его весть сильным мира сего. Авраам, Иосиф и Моисей – все они имели дело с царями и пра­вителями своего времени. Мужество Есфи­ри, жены царя Артаксеркса, спасло народ Божий от уничтожения. Даниил был представителем Божьим сначала в Вавилонской империи, а затем при дворе персидского царя Кира и мидийского правителя Дария. Апос­тол Павел нес Евангелие правителям Римс­кой империи. В последующие времена мно­гие великие реформаторы представали перед правителями своего времени для того, чтобы открывать им Божью волю и истину.

Служить добросовестно своей стране – значит следовать примеру библейских геро­ев. Христиане-адвентисты руководствуются новозаветным принципом – всегда верно слу­жить обществу, независимо от своего соци­ального положения. Иисус указал на разли­чие между характером земной власти и ду­хом бескорыстного христианского служе­ния, которое отличает Его истинных последователей, говоря: «Цари господству­ют над народами, и владеющие ими бла­годетелями называются; а вы не так: но кто из вас больше, будь как меньший, и начальствующий – как служащий» (Лк. 22:25, 26).

Христианам, приглашенным для обще­ственного служения, предоставляется воз­можность использовать свои дары и талан­ты для блага общества и народа. Лица, дос­тигшие высокого положения в обществе, должны работать для блага всех и «все делать во славу Божию» (1 Кор. 10:31), а не ради собственных интересов. Призыв ветхо-заветного проповедника гласит: «Все, что может рука твоя делать, по силам делай» (Еккл. 9:10). Апостол Павел, развивая эту мысль, пишет: «И всё, что делаете, делайте от души, как для Господа, а не для человеков, зная, что в воздаяние от Господа получите наследие, ибо вы служите Господу Христу» (Кол. 3:23,24)…

Гражданская ответственность христианина. Человек призван осознать не только свою индивидуальную значимость, но и свое духовное единство со всем обществом. Это единство, с точки зрения Церкви, выражают три степени его ответственности:

1.     Человек, прежде всего, ответственен за свою семью, за ее духовное, материальное и социальное благополучие. Долг государства – создавать такие условия, чтобы человек мог с полной ответственностью заботиться о тех, кто рядом с ним, растить и воспитывать детей, заботиться о пожилых родителях.

2.    Семьи не могут жить замкнуто, их благополучие во многом зависит от отношений с окружающими людьми, с другими семьями. Поэтому семья ответственна за возрождение, особенно в городах, духа общинности и добрососедства, чувства ответственности за свой двор, улицу, район.

3.    Церковь приветствует те общественные инициативы, которые объединяют людей в добровольном труде на благо общества. Это совсем иной, более высокий уровень ответственности. Чувство христианской ответственности за происходящее вокруг может побуждать людей объединяться в общественные организации, ориентированные на благотворительные, социальные, просветительские, правозащитные цели. Церковь ценит добровольный труд своих подвижников, которые ради блага ближних и общества в целом отдают свое время, средства, душевные и духовные силы (Стр. 72-78).

Е.В. Зайцев

Настоящий Доклад был представлен и утвержден в 2014 году на Годичном совещании Евро-Азиатского дивизиона